Стальной Алхимик 2

Почти досмотрела все что у меня есть. И могу сказать что он мне нравится намного больше чем первый. Хотя первый произвел на меня больше впечатления. Музыка в этом сыграла не последнюю роль. Мне очень жаль что во втором музыка какая-то бледная, не запомянающаяся. Он был более веселый более детский, более детский и упрощенный что ли. Я не говорю что это плохо. Просто меня как всегда потянуло мангу почитать...А там различия очень скоро начинаются.
Алхимик второй более глубокий, более серьезный. Здесь нет таких белых пятен как в первом, все логично и связано.

Кевин Картер

23 мая 1994 года южно-африканский фотограф Кевин Картер получил Пулицеровскую премию
К началу лета 1994 года Кевин Картер (Kevin Carter, 1960-1994) был на вершине славы. Он только что получил Пулицеровскую премию, предложения работы от знаменитых журналов сыпались одно за другим. «Меня все поздравляют», - писал он родителям, - «Не могу дождаться встречи и показать вам свой трофей. Это - самое высшее признание моей работы, о котором я не смел и мечтать».
Кевин Картер получил Пулицеровскую премию за фотографию «Голод в Судане», снятую в начале весны 1993 года. В этот день Картер специально прилетел в Судан, снимать сцены голода в маленькой деревне. Устав от съемки умерших от голода людей он вышел из деревни в поросшее мелким кустарником поле и внезапно услышал тихий плач. Оглядевшись, он увидел лежащую на земле маленькую девочку, по всей видимости умирающую от голода. Он хотел сфотографировать ее, но внезапно в нескольких шагах приземлился гриф-стервятник. Очень осторожно, стараясь не спугнуть птицу, Кевин выбрал наилучшую позицию и сделал снимок. После этого он подождал еще минут двадцать, надеясь, что птица расправит крылья и предоставит ему возможность сделать кадр получше. Но проклятая птица не шевелилась и, в конце концов, он плюнул и отогнал ее. Тем временем девочка видимо набралась сил и пошла - точнее сказать поползла - дальше. А Кевин сел возле дерева и заплакал. Ему вдруг жутко захотелось обнять свою дочь...
Через день он вернулся в Йоханнесбург (ЮАР). В это время голод в Судане был «модной» темой и «Нью-Йорк Таймс» сразу же купил его фотографию. 26 марта 1993 года она была опубликована. Что тут началось! Фотография сразу же стал символом бедственного положения в Африке, а Кевин Картер стал знаменитостью. Это была победа! Но настоящая победа пришла позже, 23 мая 1994 года, когда Картер получил Пулицеровскую премию.
И лишь одно омрачало радость. Сначала тихо, потом все громче и громче стал звучать вопрос: а что случилось с девочкой? Почему он не помог ей? Газеты больше не называли его «гениальным фотографом». «Человек, спокойно настраивающий свой объектив, чтобы снять мучения маленькой девочки», - писал журнал «Тайм» (Флорида), - «все равно что хищник, еще один стервятник».
Позже Картер говорил друзьям, что жалеет о том, что не помог девочке: ведь рядом был лагерь Объединённых Наций, где голодающим оказывали помощь. Но было уже слишком поздно. Он впадает в глубокую депрессию. Это тут же сказывается на его работе: спеша на важную встречу, он опаздывает на самолет, потом теряет отснятые пленки.
Утром 27 июля - последнее утро своей жизни - Кевин был в прекрасном настроении. Провалявшись в постели до обеда, он пошел в редакцию местной газеты, пообщался с бывшими коллегами. Потом зашел к вдове своего близкого друга, который был убит несколько месяцев назад. Около 9 часов вечера Картер подъехал к небольшой речушке, с помощью садового шланга соединил выхлопную трубу с салоном, включил музыку, завел машину и . уснул.
В предсмертной записке Кевин Картер писал: «Я устал . без телефона . без денег на квартплату . на детей . на отдачу долга . деньги!!! Меня преследуют воспоминания об убийствах и трупах и злости и боли . о голодных или раненных детях».
(с) Высоков Андрей
PhotoIsland

Словно музыка без звука,

 
Я люблю все цветы,
Но одни,Больше всех мне волнуют душу,
Своей нежностью и белизной,
Белым цветом мне голову кружат.
 
Белой розы, венчальный свет,
Словно музыка без звука,
Аромат ее нежный шлейф,
Околдовывает мне душу.
 

Хочу тебе покоя не давать...

Хочу тебе покоя не давать,
Быть сильною и оставаться слабой,
Хочу тебя своей любовью звать -
Ведь я и жить иначе не могла бы!
Хочу быть музыкой, чтоб ты привык
И без нее не мог прожить и часа... Хочу, чтоб молча, там, где слаб язык,
Могла я сердцем в сердце достучаться,
Хочу, чтоб, как бы ни был путь наш крут,
Он вел нас не пустынею, а садом,
Хочу, чтоб близнецы - любовь и труд
Всю жизнь прожили с нами рядом.
Хочу, чтоб для любой моей мечты
Ты был всю жизнь единственной границей,
Хочу в той книге, что читаешь ты,
Быть первой и последнею страницей.
Хочу из всех твоих забот и дум
Украсть, по крайней мере, половину,
Хочу, чтоб вдруг тебе пришло на ум,
Что счастлив ты и в этом я повинна!

Состояние тупиковое - я просто лежала пластом - ни читать, ни слушать музыку, ни

Вместо того, чтобы благополучно пить с Блондинкой проспоренное шампанское, счастливо придаваться радостному безделью и побывать во всех кафешках, я два дня умирала на диване с жутчайшим отравлением.
Неизвестно от чего - то ли от попкорна, которого я, засмотревшись Хауса, слопала неясное количество, то ли от некачественной пищи (но вроде все было хорошее), но в ночь со вторника на среду я была близка к тому, чтобы коньки откинуть. Как обычно - полночи смотрела хоккей и в 5 утра поняла, что меня трясет всю как носки в стиральной машинке и тошнит так, что вот-вот будет радостная встреча "Здравствуй, ужин". Всю среду я в лежачем положений страдала. Меня мучила интоксикация и совесть. Ничего никуда не выходило, температура прыгала от 40 до 37 и обратно, головная боль давала о себе знать, если я шевелила пальцами ноги.... Состояние тупиковое - я просто лежала пластом - ни читать, ни слушать музыку, ни думать... просто пережидать время... просто лежать и ждать минуты... Бахнуть угля, таблеток... И потом умирать от жажды, но пить страшно - тошнит... Приехала моя Блондинка, забрала зачетки, поехала ставить нам БУ, за день трижды приезжал отец, под вечер привез Лену.
Было темно, в комнате горела только настольная лампа, Лена сидела у ног, я перемеряла температуру, папа молча смотрела в окно. Очень долго уговаривали ехать с ними. Или в больницу. Звонила Максова мама, она врач. Дала мне ценные рекомендации. Лена, уезжая, обняла. Как она меня обняла и поцеловала, так я поняла - видок у меня аховый, а дело мое совсем плохо. В четверг стало лучше. Я даже съела ложку гречки. Интоксикация была, но головная боль не преследовала. Сегодня даже выгреблась на улицу. Легче. По-тихоньку ем. Скинула кг 4-5.
Завтра уезжаем с папой и Леной в Бирик в ЕАО до воскресенья. Я об этой поездке 4 месяца мечтала. Потому что мы уже 4 месяца никуда не ездили с папой. Потому что я люблю Бирик. Потому что завтра мы будем отмечать д.р. папиной сестры и моей тети Тани. Потому что я безумно люблю вести машину по федеральной дороге и даже легкая слабость не отнимет у меня эту радость. Потому что я люблю эту дорогу. Потому что я вообще люблю дороги, но эту особенно. 200 км. Потому что я безумно люблю свою тетю. Она - декан факультета дизайна, она очень умная, грамотная, она не задает дурацких вопросов и так как ежедневно со студентами, легко говорит со мной на все темы. Ее муж - папин лучший друг. Ее квартира с окнами на набережную с одной сторны и видом на небольшую речушку с другой. На берегу этой речки мы хотим устроить шашлыки завтра, я подышу воздухом, повожусь с огнем...
Но перед поездкой забегу в универ, проставлю третий автомат, получу по полной от Илюлюшеньки и с пакетом таблеток в руках и свежей головой навстречу приключениям!....(15.01)