Туюн

порог Бутылка имеет такое название благодаря своей конструкции. он начинается с очень протяжённой широкой шиверы и резко сужается к самому, собственно, порогу. шивера - это беспорядочное нагромождение камней по-середине реки. надо не потеряться в этом лабиринте, стараться не сбрасывать скорости и желательно ни на что не напороться.

а сразу за порогом - большая заводь. по правому берегу песчанный бережок, а в глубине - обалденные, бесконечные голубичные мари.. а ещё там обильно растёт багульник. за что я и поплатилась.. по крайней мере другого объяснения моей дикой головной боли и подскачившему давлению оправдания мы не нашли. всё утро перед отплытием я ходила пьяной заплетающейся мухой, как в тумане. от резких движений всё плыло перед глазами. Женька, кэп нашего катамарана, смотрел на меня очень встревоженно и не один раз предлагал заменить меня на другого гребца, но я категорически отказывалась. как обнаружилось потом, на воде мне становилось гораздо легче. я становилась практически жизнеспособной, чему была очень рада. свежий речной воздух видать что-то прочищал в моей больной голове, но стоило пристать к берегу и мне почти сразу хотелось начинать умирать.

после Бутылки было всего полдня пути до порога Неожиданный, а за порогом ждала баня и традиционный двухдневных отдых, купания, катания и праздношатания. плыли совершенно не спеша, останавливались на порыбачить, пособирать грибы, пофотать ручьи-водопады. каждая остановка - и я с видом умирающего лебедя уползаю на дальний конец катамарана, утыкаюсь носом в воду и не шевелюсь. Женька волнуется. постоянно подходит узнать как самочувствие. я впервые вижу его таким заботливым. и понимаю, что это не только от того, что я зачисленна в его экипаж. я помираю, но где-то в глубине себя я удивлена. и очень обижена на маму, потому что она совсем не обращает на происходящее внимания и даже повздорила из-за меня с Женькой на одной из стоянок.

вечером этого дико-бесконечного дня, уже в глубоких летних сумерках я, так и не успев до конца прийти в себя, уползаю в палатку. и натыкаюсь там на, опять таки, Женьку. мы разговорились. мы наверное за пару последних лет не сказали друг другу стольких слов. когда-то он был мне очень симпатичен как единомышленник. он был ярым болельщиком за сохранение парусных яликов в нашем турклубе. он очень много знает и очень толково умеет объяснять-рассказывать. но.. всё это оставалось только на словах.. ялики мы не сохранили, я разочаровалась в этом обилии слов и полном отсутствии действий и наши дорожки разбежались.

в эту ночь Женька сделал одну не очень честную вещь, за которую я до сих пор ему признательна: когда в палатку пришла мама, он спросил её, почему она так обошлась со мной сегодня. она думала что я сплю.. а я слушала их шёпот и боялась пошевелиться.. тот разговор - невозможно забыть.. она ценит меня, и, конечно же, она меня любит..

утром я проснулась от стука. нет. не так. я проснулась с ощущением, что я - живой!! а потом я услышала стук. было безобразно рано, около шести утра. но спать больше не было никакой возможности, потому что как можно спать, если вчера ты помирал, а сегодня - живой! поэтому втихаря вынырнув из палатки я пошла к бане, откуда и доносилось стучание. возле предбанника Женькина жена Женя (ага) вырубала из полена "каменный цветок"

топором.

из немаленького такого полешка.

на гулкой железной бочке.

"что, Данила-мастер, не выходит каменный цветок?" - усмехнулась она. мы поудивлялись друг другу, чего это нам не спится. она сказала, что ей приснился этот цветок и так захотелось его сделать, что она не смогла больше спать. я предложила ей свои услуги по заточке ножа, ибо им всё же сподручней..

и так мы сидели вдвоём.. все ещё спят, утро раннее, не жаркое ещё, приятно-улыбчивое, прохладное.. тишина вокруг, редкие птицы только-только начинают утреннюю перекличку. Туюн внизу в просветах деревьев, ленивый, цвета колы. стужки деревянные под пальцами, пахнущие смолой.. когда с каждым вдохом понимаешь, что ты - живой, и это не передаваемо...

Женя попыталась объяснить, что именно она хочет получить в итоге. мы рисовали какие-то эскизы на мятых тетрадных листах, прикидывали эти эскизы на покусаное топором полешко, делали отметки карандашом.. а внутри меня, утренним свежим ветром бъётся самая.яркая.мысль: я - живой..